Молитва

Добавлено: Вт Янв 10, 2006 12:57 pm

Отрывки из работы Марселя Мосса "Молитва" (1909).
Оригинал тут: http://www.uqac.uquebec.ca/zone30/Classiques_des_sciences_sociales/classiques/mauss_marcel/oeuvres_1/oeuvres_1_4/mauss_la_priere.doc

Среди всех религиозных феноменов немногие, подобно молитве, уже при первом взгляде производят впечатление жизни, богатства и сложности. Ее история чудесна: из невзрачного положения она возносится к вершинам религиозной жизни. Бесконечно гибкая, она облекалась в самые различные формы, оказывалсь то почтительной, то принуждающей, то смиренной, то угрожающей, то сухой, то изобильной в образах, застывшей и изменичивой, механически повторяемой и произносимой про себя. Она играла самые различные роли: то грубое требование, то приказ, в иных случаях: договор, формула веры, исповедание, отчаянная просьба, осанна.
С разных точек зрения она действительно является одним из главных религиозных феноменов. В первую очередь молитва является местом встречи большого количества религиозных феноменов. Больше, чем любая другая система фактов, она участвует одновременно и в природе ритуала и в природе верования. Она есть ритуал, ибо она есть принятая установка, действие, совершаемое перед сакральными объектами. Она обращается к божеству и оказывает на него влияние. Она состоит из физических движений, от которых ожидается результат. Но в то же время, в той или иной степени молитва есть всегда Кредо. Даже когда в результате рутинного употребления она лишается своего смысла, она еще выражает, по крайней мере, минимум религиозный идей и чувств. В молитве верующий действует и мыслит. При этом действие и мысль тесно объединены, рождаясь в один и тот же религиозный момент, в одно и то же время.
Исследование фактов, где репрезентация и действие тесно смыскаются друг с другом, только начинается, и этот анализ может быть очень плодотворным. Именно к фактам этого типа относится молитва, ритуал в ней объединен с верованием. Молитва полна смысла подобно мифу, часто она столь богата идеями и образами, сколь религиозное повествование. И она полна силой и действенностью, подобно ритуалу. Часто она столь же властно творческая, сколь и симпатическая церемония. По крайней мере, в принципе, при своем создании, в молитве нет ничего незначимого, принятого "просто так", ибо молитва с самого начала призвана быть действенной. Также ритуал, включающий в себя молитвы, есть нечто целое, в нем присутствуют как риутальные так и мифические элементы, оба необходимые для его понимания. ... Ритуальная и мифическая стороны являются, строго говоря, двумя ликами одно и того же действия. Они появляются в одно и то же время, они неразделимы.
Молитва является центральным феноменом также и в том смысле, что она является лучшим индикатором, по которому можно судить о состоянии прогресса данной религии. Ибо, в ходе эволюции, судьбы молитвы и судьбы религии тесно связаны. История почти всех прочих ритуалов состоит в их постоянной регрессии. Существуют ряды фактов, которые почти полностью исчезли: такова система пищевых запретов. Весьма развитая в примитивных религиях, теперь она сохранилась лишь в некоторых протестантских конфессиях, и то скорее как пережиток. Также и жертвоприношение, которое, будучи весьма характерным для религий, достигших известного развития, теряет в конце концов какое-либо ритуальное значение. Буддизм, иудаизм, ислам более его не знают, в христианстве оно живет лишь в мифической и символической форме. Напротив, молитва, в начале своего возникновения существующая в виде нечетких зачатков, кратких и несогласованных формул, магико-религиозных песнопений, в которых с трудом можно признать молитву, непрерывно развивается и наконец проникает собой всю систему ритуалов. Вместе с появлением либерального протестантизма почти вся религиозная жизнь заключается в ней. Таким образом, это чудесное растение, выросшее в тени других, затем удушило их всех под своими огромными ветвями. Эволюция молитвы есть, в какой-то части, эволюция самой религии, степень прогресса молитвы - в какой-то части, степень прогресса религии.
Поначалу совершенно механическая, действуя лишь музыкой произносимых звуков, она кончает тем, что становится полностью мысленной и полностью внутренней. Если поначалу мысли в ней отводилось минимальное место, кончает она тем, что превращается в сплошную мысль и излияние души. Поначалу строго коллективная, произносимая совместно или по крайней мере согласно формам, жестко фиксированным в религиозной группе, в ряде случаев даже запретная*, она становится областью свободного разговора индивида с богом.
Однако молитва знала не только восходящие движения. Есть у нее и свои регрессы, которые необходимо иметь в виду, если мы хотим проследить за жизнью данного института. Много раз молитвы, сами по себе совершенно духовные, становятся объектом простой рецитации, исключающего всякую индивидуальность. Они деградируют до уровня физического ритуала, где губы движутся подобно движениям других частей тела. Непрерывно повторяемые молитвы, молитвы на непонятном языке, формулы, потерявшие всякий смысл, формулы, слова которых используются так, что теряют свое значение, - вот яркие примеры такого возвратного движения. ... В религиях, догмы которых лишены какого-либо фетишизма, сама молитва становится фетишем.
Если теоретики, говоря о молитве, не выходят за рамки общих мест, то это потому, что способ постановки проблемы лишает их данных, необходимых для ее разрешения. Для них молитва является главным образом индивидуальным феноменом: это касается глубин души, это труд духовной личности, манифестация ее состояния души. Что же до форм, в которых она выступает, то в них они видят некий пробел, провал. По их мнению, это нечто внешнее и искусственное, нечто вроде языка, придуманного для удобства верующих церковной властью или каким-то поэтом, каким-то специалистом, который имеет смысл лишь как материал для выражения личных чувств. При таком подходе молитва превращается в неощутимый феномен, который можно знать, лишь спрашивая самого себя или тех, кто молится. Здесь единственно возможный метод - интроспекция, в лучшем случае корректируемая интроспекцией других людей, так называемым "религиозным опытом", к которому нас отсылает теологическая литература. Однако, будет ли это личная интроспекция, или столь модная сегодня психологическая статистка, таким образом можно определить только способ, которым такие-то и такие-то люди, в таком-то количестве, думают, что они молятся. - Ведь нам постоянно приходится совершать действия, ни о резонах, ни о смысле, ни о значении, ни об истинной природе которых мы не можем догадаться. Часто все наши усилия оставаться сознательными ведут лишь к самообману. Даже когда речь идет о привычной для нас практике, идея, которую мы можем составить относительно ее, является совершенно неадекватным выражением. Эмпирическое знание языка у поэта, драматурга - это одно, а знание филолога и лингвиста - другое. Также, молитва - это одно, а репрезентация ее, которая, как вторичное явление, творится, с помощью собственных средств, пусть даже религиозным и развитым умом - совершенно другое.
Если и есть факт, в отношении которого внутреннее наблюдение совершенно ненадежно, то это молитва. Мало того, что молитва вовсе не является продуктом индивидуального сознания, которое можно было бы легко понять с помощью самонаблюдения, она еще полна всяческих элементов, происхождение и природа которых от нас ускользают. Здесь сходятся все пространство мифа и все пространство ритуала. Рассмотрим для примера одну из простейших религиозных формул - благословение "In nomine patris etc." Почти вся христианская догматика и литургия переплелись в ней. "Во имя": сила атрибутируемая самому слову благословения, имени бога, и особая сила, приписываемая персоне, произносящей формулу, что подразумевает целую освящающую организацию, когда благословляет священник, и индивидуализацию религии, когда благословляет мирянин и т.д. "Отца": имя отца дается единому богу, следовательно, монотеизм, концепция внутреннего бога и т.д. "Сына": догма сына, Исуса, мессианство, жертвоприношение бога и т.д. "Духа святого": догма Духа, Логоса, Троицы и т.д. Наконец, в дополнение ко всему, молитва с данной формулой получает клеймо церкви, создателя догмы и ритуала. И едва ли в настоящее время мы в состоянии увидеть все, что содержит такая простая по видимости формулировка. Она не только сложна в силу количества своих элементов - но каждый из них, в свою очередь, является итогом долгой истории, увидеть которую индивидуальное сознание, естественно, не может. Восклицание, с которого начинается воскресная храмовая молитва, есть плод работы столетий. Молитва - не только излияние души или крик чувств. Это еще и фрагмент религии. В ней мы слышим эхо, удержанное бесконечной чередой формул. Это осколок целой литературы, продукт совокупных усилий многих людей и поколений.
Итак, в первую очередь молитва есть действие. Она не есть ни чистое мечтательство над мифами, ни чистая спекуляция над догмой, но она всегда есть усилие, затрата физической и моральной энергии, имеющая в виду достижение определенного эффекта. Даже когда она настолько умственная, что не произносится никаких слов и жесты сведены к минимуму, она все равно остается движением, проявлением установки души.
Даже когда всякая действенность, кажется, исчезла из молитвы, ставшей чистой хвалой, когда вся сила, кажется, сохраняется только за богом, как в католической, иудейской или исламской молитве, молитва все еще остается действенной, ибо инициирует бога действовать в том или ином направлении.
Ее действенность во многом подобна действенности религиозных ритуалов, ибо она обращается к религиозным силам. Именно этим молитва отличается от близкого ей факта, с которым ее часто путают: от заклинания. Оно также состоит из действенных слов. Но в чистом виде заклинание в приниципе целостно и просто, оно не обращается ко внешним по отношению к нему силам. Заклинание действует самим собой, оно есть сорт заявления, которое непосредственно прикрепляется к заколдовываемому предмету. Оно образует по существу магический обряд, и мы получаем очень простое средство для различения обоих порядков фактов. Мы можем сказать, что это, вероятно, молитва, всякий раз, когда мы имеем дело с текстом, в котором явно упоминается некая религиозная сила. При отсутствии такого упоминания, мы все равно будем пользоваться данным термином, если место, обстоятельства и деятель ритуала имеют религиозный характер, т.е. если он будет происходить в святом месте, в ходе религиозной церемонии, или совершаться религиозным лицом. В остальных случаях мы будем говорить о магическом заклинании в чистой или смешанной форме.
------
[*Во многих религиях мирянам или женщинам молиться запрещено. Напр. Законы Ману IX,9]