Банальная история
Это история рядового ученика МЦХ, в ней нет ничего особенно яркого и драматичного, никаких серьезных конфликтов или глубоких прозрений. Она состоит главным образом из бытовых моментов, но это – моя история, такая, какая есть.
Я пришла в Московскую ЦХ в 1993 году, тогда мне было 22 года. В то время я училась в Москве, и однажды в моем университете ко мне подошла девушка и пригласила на собрание.
Мне стало любопытно, я всегда верила в Бога, но знала о Нем слишком мало и не общалась с другими верующими. Кроме того, большинство моих друзей остались в моем родном городе и в Москве я часто чувствовала себя одиноко.
Итак, я пошла на собрание, которое было, кажется, во дворце молодежи. Меня сразу поразило большое количество улыбающихся людей, которые обнимались, с радостью приветствовали друг друга. В тот день проповедовал М.Раковщик, но из проповеди я почти ничего не запомнила, кроме того, что это было громко, ОЧЕНЬ громко. Зато помню, с каким воодушевлением пел зал, мне это очень понравилось.
Потом я стала изучать Библию с той девушкой, которая меня пригласила. Это было время эйфории: меня вдохновляла Библия, молитвы, мне нравилось «приглашать» людей на улицах и петь песни для Бога, мне казалось, я нашла идеальных друзей, людей, которые всегда поймут, поддержат, будут любить меня, несмотря ни на что. Мне казалось, что исполнились мои самые заветные желания. Первые пару месяцев я просто летала на крыльях. Мне нравилось чувствовать себя кому-то нужной. Помню, однажды моя наставница сказала мне (это было вскоре после моего крещения): «Если у тебя вдруг появятся мысли уйти из церкви, скажи мне сразу об этом, не держи их в себе». Я так удивилась! Я искренне не могла понять, как вообще могла бы мне прийти в голову такая мысль, после всего, что Бог дал мне, как он меня благословил! Я была по-настоящему счастлива.
Так продолжалось, пока однажды наставница не сказала, что все это, конечно, хорошо, но главное для нас – «ловить души», т.е. приводить в церковь новых людей. В то время во всей церкви появилась проблема – рост стал не таким быстрым, как хотелось, и очень много стали говорить о том, что мы должны приглашать, приглашать и приглашать, что у каждого должны быть личные «плоды», т.е., люди, которых приглашаешь и крестишь. Очень много внимания стали уделять статистике. Если статистика в беседе была плохая, то беседу могли расформировать, сменить «лидера». У меня, как назло, было мало «гостей» на собраниях, не было личных плодов. Лидеры говорили о том, что если нет плодов и крещений, это свидетельствует о плохих отношениях с Богом, о том, что есть грех, нужно покаяться. Я каялась, молилась, постилась, приглашала, но результатов было мало, их всегда было недостаточно… Появилось чувство вины, которое со временем только росло. Мне казалось, что я недостаточно «горячая», что я «не отдаю Богу сто процентов», поэтому нет и плодов, а я постоянно слышала от лидеров о том, что ветвь, не приносящая плоды, должна быть срезана и брошена в огонь. Поэтому я очень боялась всяких отрезаний-подрезаний, которые проводились весьма регулярно. Я боялась остаться одна. Может быть, именно поэтому меня ни разу и не отрезали, хотя я считалась «слабой» и «негорячей» (такая была манера оценивать человека за глаза и приклеивать каждому ярлычок, хотя я поняла это не сразу). Но из-за своего страха отрезания я никогда не спорила с лидерами, не перечила им и всегда сразу каялась, в чем нужно, стараясь всегда искать грех в себе и доверять лидерам.
Вообще-то, с крупными лидерами я близко не общалась, потому мало что могу о них сказать - с ними было как-то неуютно, да и они на меня особо время не тратили, видимо, понимая, что вырастить лидера из меня не удастся – я никогда не выражала желания быть лидером и наставником, что, опять же, считалось подтверждением моей «слабости». Все мои друзья в церкви не были крупными лидерами, самое большее – вели «беседу». А друзья были, очень близкие (или мне так казалось?), которых я помню и всегда буду помнить.
Примерно через полгода после крещения я впервые решила уйти из ЦХ. Не хватило духа, я боялась уйти в мир, о котором уже привыкла слышать и думать только плохое, я боялась, что Бог меня оставит, и со мной случится что-нибудь ужасное. Да и друзья всеми силами отговорили. Затем такие периоды депрессии повторялись несколько раз, и всегда друзья меня «вытаскивали».
Я не хочу представить все дело так, словно я жертва, я сама виновата во многом и многом. Прежде всего, мне до сих пор стыдно вспоминать, сколько лжи, мелкой и крупной, было в моей жизни. Их страха перед отрезанием я часто скрывала истинное состояние дел, скажем, говорила, что пригласила сегодня 30 человек, а на самом деле – только 10 или вообще ни одного. Часто наставник спросит: «У тебя было сегодня тихое время?» - Я отвечала как можно увереннее «Было» (чтобы не наживать себе лишних проблем и чтобы не выглядеть плохо в глазах лидера), хотя в действительности проспала и не успела провести «тихое время». Такие же вещи случались и с посещением собраний, иногда приходилось обманывать, что заболела, когда так не хотелось идти на «беседу по Библии». Честно говоря, я особенно ненавидела эти беседы, больше похожие на допросы, а не на дружеское общение. На допросы же были похожи и «времена учения» с наставниками, было постоянное чувство какой-то обязаловки, натужности. Иногда, когда сестры приглашали меня провести с ними время, я чувствовала, что они делают это не по собственному желанию, а потому что их лидеры попросили, чтобы наставить меня, слабую сестру, на путь истинный. Мне было очень неприятно, но я старалась скрыть и подавить эти чувства, убеждая себя в том, что лидерам виднее. Однажды ко мне подошел совершенно незнакомый мне брат и пригласил на субботнее свидание. Я сразу почувствовала, что здесь что-то не так, тут же подошла к своей наставнице (у нас, кстати, были с ней очень хорошие отношения) и спросила в лоб «Это ты попросила брата пригласить меня?». Она не стала отпираться и даже просила у меня прощения, но я уверена, это был не единственный случай. Думаю, это практиковалось постоянно как еще один способ держать под контролем жизнь членов ЦХ.
Какое-то время я пела в хоре. Я делала это с большим удовольствием, пение для меня было как молитва, прославление Бога. Но и в хоре было немало вещей, которые подавляли и лишали радости. Каждый раз я с ужасом (именно так!) ждала «хороших новостей». Когда мы собирались, лидер хора спрашивал, у кого есть хорошие новости, и все делились, кто крестился, кто стал другом и подругой, кто встретил «открытого» человека и занимается с ним Библией и т.д. Но если кто-то молчал, то лидер спрашивал его или ее: «А у тебя, брат/сестра какие хорошие новости?». И начинался допрос. Не иметь хороших новостей было неправильно, стыдно, но иногда, даже если они были, делиться ими не хотелось из-за этих грозных лидерских глаз, устремленных прямо на тебя.
Со временем это давление и постоянное чувство вины стало настолько сильным, что я уже не могла его выносить. Я уже ничего не хотела: ни проповедовать, ни ходить на собрания, просто опускались руки… Кроме того, добавились проблемы с учебой, работой, жильем и родителями. Я тогда допустила немало ошибок, не отрицаю, но судите сами. Когда я нашла работу, оказалось, что из-за нее я не смогу посещать беседы по Библии, и моя наставница сказала, что я должна выбрать, что для меня важнее, работа или Бог. От работы пришлось отказаться, я оказалась совсем без денег, а потом и без жилья. Самое забавное, что вскоре беседу по Библии перенесли на другое время, и моя жертва оказалась напрасной. Я очень благодарна всем тем, кто помог мне тогда – но часто, проснувшись утром, я не знала, где буду ночевать следующую ночь. Мои родители были резко настроены против ЦХ, главным образом потому, что мне пришлось ограничить общение с ними – ну, вы знаете, максимум три недели в год я могла провести дома (да и то обычно лидеры увещевали, что для моего духовного состояния будет лучше, если не три, а две, а еще лучше – одну…) , и после окончания учебы я не могла бы поехать домой, т.к. в моем городе ЦХ не было.
Все кончилось тем, что я собрала вещи и уехала, сказав, что еду домой на неделю. Потом позвонила моей наставнице и сказала, что ухожу – это случилось через 2 года после крещения. Мне далось это все очень тяжело, я постоянно упрекала себя, что не выдержала испытаний, не смогла жить как настоящий ученик, оказалась недостойной Бога. После ухода мне было так плохо, что я решила покончить с собой, я просто не видела больше смысла в этой жизни. Остановили меня две мысли: о моих родных, которые бы этого не пережили, и вторая – о Боге, который дал мне эту жизнь, и я не имею права обрывать ее. Как бы то ни было, я не могла перестать верить в Бога. Насчет отношения бывших братьев и сестер я не обольщалась, я знала, как относятся к ушедшим друзьям: «грехи увели их от Бога, они конечно могут покаяться и вернуться, мы будем за них молиться… но тем временем Бог даст нам новых замечательных друзей – не нужно сожалеть об ушедших, в царстве Бога нужно всегда радоваться и доверять Богу и лидерам». Именно так мне внушали лидеры, когда кто-то уходил. Я никого не хочу обвинять и не держу ни на кого зла, я бы сама поступила так же. Я помню такой случай: однажды мою наставницу (и подругу) отрезали от общения не то на 2 недели, не то на месяц. У нее вышел конфликт с лидером – причем, из-за меня. Когда лидеры решили разделить беседу, она хотела, чтобы я была в ее беседе, а лидеры хотели передать меня под начало другой наставнице. В общем, она стала спорить, и все – отрезали за непокорство лидерам. Мне посоветовали не грузиться по этому поводу и доверять Богу. Я доверяла (только кому?..) и ни разу за все время отрезания не попыталась с ней общаться.
В любом случае, никто из бывших теперь уже друзей после моего ухода мне не написал, не попытался связаться со мной, хотя мой адрес у них был. Мне пришлось заново строить свою жизнь, и мне это постепенно удалось. Я была уверена, что не спасена, что пойду в ад, только скоро я перестала бояться этого, потому что знала, что такое ад – жить без Бога, с уверенностью, что Он отвернулся от меня, без друзей, практически без надежды, с болью и страхом каждый день, чувствуя себя предателем. Я привыкла к этому аду. Я боялась поднять глаза на Бога, боялась молиться, потому что была уверена, что Он меня и слушать не будет. Но постепенно я стала чувствовать, что Бог по-прежнему меня любит, несмотря ни на что, Он отвечал на мои робкие молитвы благословениями, и я начала понемногу понимать Его бесконечное терпение и милосердие. Я стала задумываться, действительно ли ЦХ – единственная истинная церковь, и все, кто не в ЦХ – не спасены. Я увидела, что и в мире – в том мире, которым стращали меня лидеры в свое время – возможна искренность, крепкая дружба, настоящая любовь – пусть не часто, но они встречаются! Бог дал мне новую профессию, хорошую работу, интересное общение и замечательных друзей. Надежда стала оживать в моем сердце, но все же у меня оставались сомнения, мне все еще казалось, что радикальность ЦХ – залог ее истинности. Пожалуй, только после прочтения открытого письма Генри Крита все встало на свои места, и я смогла взглянуть на эту «радикальность» другими глазами и понять, насколько я была слепа и глупа. Больше всего мне жаль, что я потеряла столько времени зря вместо того, чтобы по-настоящему глубоко и искренне искать Бога, не размениваясь на сиюминутную «бурную деятельность», которая на деле чаще всего оказывалась лишь пустой суетой.
Copyright © Церковь Христа, МЦХ Все права защищены.
Опубликовано на: 2005-04-25 (6118 Прочтено)
[ Назад ]