Осторожно: Неофит!
Статьи
Статьи

Осторожно: Неофит!

17.05.2005

Две прекрасные статьи о неофитах - явлении, характерном для любой церкви.

Олег Козырев написал "Георгий Дублинский

ОСТОРОЖНО: НЕОФИТ!

Японская поговорка гласит: “Когда в семье рождается ребёнок, вся семья учится говорить”.

Перефразируя эту восточную мудрость, можно, к сожалению, сказать: “Когда в семье появляется христианин, все его близкие становятся мучениками”. Если сейчас эти строки читает один из таких близких, думаю, он со мною cогласится. Если же их читает один из таких христиан, то титула, меньшего, чем клеветник, я не получу. Не буду сочувствовать первому, мученики в сочувствии не нуждаются, не буду также оправдываться перед вторым (дело совершенно бесполезное и, кстати, небезопасное). Просто хочется поделиться теми мыслями, которые накопились за время моего “христианства”. Тем, кто удивится, что слово христианство я взял в кавычки, скажу, что раскавыченное оно больше подходит к святым, и пусть не обвиняют меня в смиреннословии.

Мы не обладаем Истиной: Истина обладает нами. Мы не знаем Бога лучше всех: мы знаем (должны знать), как лучше всех служить Ему, но никто не посмеет сказать о себе, что он служит Ему в духе и истине. И хотя Сурожский Митрополит - Антоний, развивая мысль английского писателя Клайва Льюиса, говорит о том, что сын, даже уйдя на сторону далече, всё равно остаётся сыном, и, что, следовательно, пусть даже мы плохие, но всё-таки христиане. Тем не менее евангельские слова не оставляют нам надежды на духовное сибаритство. Соль должна оставаться солью. Свет светом. Иначе и то и другое не будет иметь смысла, то есть, попросту не нужно. Недаром святитель Тихон Задонский посвятил свой огромный трёхтомный труд, который так и называется “Об истинном Христианстве”, именно тем, кто думает о себе, что он хороший христианин. Да и что такое всё Святоотеческое наследие, как не попытка остановить процесс обуевания соли и сохранить в целости хотя бы т немногие огоньки, тускло горящие в бездонной и безнадёжной темноте?

В христианстве я двенадцать лет. Много это или мало, не знаю. Для кого-то, может быть, и мало. Для меня порядочно, почти полжизни. За этот промежуток времени я прошёл разные стадии своего становления, как христианина. Не обошли меня и церковные болезни. Прошу меня правильно понять: я не хочу сказать, что моё нынешнее состояние можно охарактеризовать как состояние духовного здоровья. Надеюсь, что мой ум не настолько помутился, чтобы этого не понимать. Просто переболев какими-то церковными недугами, начинаешь их лучше видеть и замечать. Многие болезни, может быть, и не ушли, а только притаились, приняв другой облик. Грипп прошёл, но перешёл в осложнение. Пусть так. Но опыт болезни гриппом всё же остался, и хочется по этому поводу что-то сказать.

Но прежде о терминах. Все те духовные недуги, о которых ниже пойдёт речь, будут именоваться одним словом: неофитство. Может быть, это неправильно объединять недуги, имеющие различное происхождение, и течение. Наверное, это не научно. Но моя статья не научный трактат, а реакция живого организма на боль.

В Церкви сложилась традиция, согласно которой считается, что неофит это человек, не пробывший в Церкви десяти лет. Но дело вовсе не только во времени. Неофитом можно остаться на всю жизнь. Этот период можно сократить. Можно ли его миновать? Не знаю. Не уверен. По крайней мере, все мои знакомые, и я сам в первую очередь, прошли через этот отрезок времени, кажущийся тебе таким возвышенным и прекрасным. Прекрасным, потому что Господь подаёт новокрещенному, воцерковляющемуся человеку, по словам Макария Великого, залог Святого Духа. Но вот людям, окружающим нас в этот период нашего духовного младенчества, небо с овчинку кажется от напыщенных поучений, фарисейских молитвословий и совращений в Православие.

Когда мы говорим о болезнях, всегда подразумевается, что в нашей душе должны жить милосердие и сострадание. Эти чувства отсутствуют только у врача. Но это не значит, что у него их действительно нет. Врач без милосердия - вивисектор. Просто милосердие врача и милосердие обычного человека, разные вещи. То, что для нас является болью, для врача работа, предстающая перед ним нескончаемой вереницей задач, лёгких и сложных, интересных и не очень. Его милосердие заключается в том, чтобы решить их сколь можно быстро и с минимальными потерями. И если у нас разрывается сердце при виде страданий дорогого нам существа, врач себе этого позволить не может. Сердца не хватит.

Но сострадание и жалость к больным должны сочетаться в нас с разумной строгостью. Например, мы не должны разрешать ребёнку, больному ангиной, есть мороженое. Взрослому (тут запреты не властны) мы должны с участливостью напомнить, что если он болен, то ему нельзя делать то-то и то-то. Если он болен инфекционным заболеванием, то ему лучше не появляться среди здоровых людей. В конце концов, люди, больные психическими заболеваниями, и социально опасные, должны находиться, как это ни печально, в специализированных больницах. Можно много говорить о том, что сумасшедшие это несчастные люди. Кто-нибудь скажет, например, что они-то как раз и есть нормальные. А тех, кого мы, по установленному порядку, нормальными считаем, и надо запереть в сумасшедший дом. Но эти разговоры, в силу многих причин, будут бессмысленны. И обойтись без подобных лечебных заведений мы пока ещё не умеем.

Почему я заговорил о сумасшедших, и какая здесь связь с неофитством? К сожалению, самая прямая. Ибо нельзя назвать нормальным человека, который заявляет: “Это, мол, старцы помолились, чтоб телевидения у нас не было, потому что оно душу развращает, вот Останкинская башня-то и сгорела!”. То, что при этом заживо сгорели три человека, очевидно, и было результатом их благой молитвы. Или, например, такой пассаж. Женщина, не дочитавшая, может быть, до конца Новый Завет, но выучившая назубок "Добротолюбие", бросает малолетних детей, мужа и всю мирскую скверну, и отправляется (нередко по благословению) спасаться в какой-нибудь монастырь. Достаточно вспомнить о недавней истерии, развёрнутой вокруг пресловутых штрих-кодов. По этому вопросу было опубликовано постановление Священного Синода. Но решение Синода для наших православных не указ. Сразу усилился шёпот (он, собственно, никогда не умолкал) о том, что наши-то епископы, известное дело, экуменисты, еретики, разве можно их слушать? Настроения эти всячески распространяют и поддерживают так называемые старцы по монастырям и в миру.

Известный всему русскому православному народу архимандрит Иоанн (Крестьянкин), которого, думаю, можно с полным правом назвать истинным старцем, пишет: “Сейчас эти документы в том виде и с такой подачей опасности для нас не представляют + N, запомни и уясни для себя волю Божию: Сыне, даждь Ми твое сердце не паспорт, не пенсионное удостоверение, не налоговую карточку, но сердце все те смущения, смятения и неразбериха для того так властно и входят, что нет живой веры, нет доверия Богу”. Но даже мнение такого человека, как отец Иоанн, для неофитов ничто. На все доводы и аргументы у них имеется свой лом, против которого, как известно, нет приёма: А наш батюшка сказал – “У католичества есть синоним - пАпизм”. Боюсь, что православие нам скоро придётся назвать - пОпизм. И если у католиков мнение папы закон, то у нас на каждом приходе своё католичество в миниатюре.

Сумасшедших мы изолируем. Но неофитов не изолируешь. Они посреди нас. Вообще неофитство существует, сколько стоит Церковь. Даже можно сказать - неофитство старо, как мир. История сообщает нам немало фактов о неумеренно восторженных христианах, творящих вред себе и другим. Приведу всем известный пример. У некоего старца был ученик, который страстно возжелал мученичества. Напрасно старец вразумлял его: Пора мученичества прошла. Бог призывает тебя к другим подвигам. Ты только научись Его понимать. Тот и слушать не желал. Благослови на мученичество, и всё тут! Выбив из старца благословение, он пошел в пустыню, набрёл на сарацинов, и, не выдержав пыток, отрёкся от Христа.

Сама по себе восторженность неплоха. Но в духовной жизни она может быть страшна. Удивительное дело! Казалось бы, восторженность должна свидетельствовать о мягкости души человека. На мой взгляд, восторженный человек - это большой ребёнок. Мир для него удивителен и желанен, как подарок, поэтому он и вызывает у него восторг. Но душа неофита крепка, как гранит, и глуха, как гроб.

Английский писатель Честертон сказал о ком-то: “он был здоров душою, ибо знал скорбь”. Неофит душою болен, ибо не ведает скорбей. Он не ведает ни жалости, ни милости. Тот же Честертон в другом месте писал: “определить здоровую душу нетрудно: у такого человека трагедия на сердце и комедия на уме”. У неофита же не только нет трагедии в сердце. У него нет самого сердца. На все случаи жизни у него имеются расхожие правила, на любую человеческую боль прописные истины. Но его истина убивает, а не животворит, уводит в рабство, а не делает свободным. Сам неофит бодр и оптимистичен. Правда, его оптимизм за счёт других. Это оптимизм людоеда. Он построил из обрядов и закона высокий замок, и оттуда взирает на копошащихся червей. Очень хорошо об этой цитадели сказал священник Сергий Щукин: “Так легко навстречу мятущейся и кричащей от боли душе человека, живой и подвижной, выдвинуть стену закона, камень обряда и высоту отвлечённой истины, и отойти, и даже не смотреть, как будет биться душа о холодные, твёрдые камни. Обряд и закон удобнее, чем человек, он бесстрастны и безжизненны. Тогда нет нужды жалеть человека, уходящего от Церкви, тогда незачем считать себя ответственным за этот уход, тогда можно веровать в Бога и искренне считать себя христианином, не исполняя учения Господа”.

Напрасно неофитов иногда сравнивают с фарисеями. Фарисеи этого, право же, не заслужили. Если верить святителю Иоанну Златоусту, они даже способны к покаянию. Именно так он понимает приход фарисеев к Иоанну Крестителю. Когда ко Христу привели женщину, взятую в прелюбодеянии, Его обступала толпа фарисеев. И, помнится, ни один камень не поетел-таки в несчастную. Если бы Христа окружали неофиты, на женщину обрушился бы целый град камней. Фарисеи знали за собой тайные грехи, и слова Спасителя устыдили их.

Неофиты не имеют грехов. Не знаю, в чём они часами каются на исповеди. С уст их не сходят слова: простите меня, грешную “аз есмь пучина греха”. Но когда они узнают, что их ближний делает что-то, что не вмещается в их благочестие, они превращаются в того самого должника, который за свои сто динариев готов был задушить. “Как! Ты держишь дома собаку? Это же скверное животное! Тебе нельзя причащаться!” Знал бы Святейший Патриарх, у которого дома не одна, а целых две дворняжки, что причащаться ему нельзя! “Ты постоянно болеешь видно, у тебя много грехов. Тебе надо покаяться!” Я вполне готов предположить, что Книгу Иова они не читали, и о друзьях Иова они не слышали. Но о русских православных святых, которые болели всю жизнь и от слабости иной раз не могли пошевелить рукой, должны бы знать. По их логике Амвросий Оптинский и Игнатий Брянчанинов самые отъявленные грешники. Святитель Иоанн Златоуст в первой беседе о статуях приводит восемь (!) различных причин, по которым болеют христиане. Не худо бы с ними ознакомиться.

Какая бы давняя дружба не скрепляла вас с неофитом, если только неофит во-обще способен к дружбе, всё рушится в один момент, когда он узнаёт о вас нечто. Это может быть всё, что угодно. От ношения платья с открытыми плечами до смотрения телевизора. Тогда вашу дружбу уже ничто не спасёт. Духовник, сам не так давно принявший не только священство, но и крещение, однако, всемогущий в своих глазах от сознания власти вязать и решить скажет, скорбно качая головой: “Надо бы вам прекратить общение”. Вот и всё. Напрасно приходил Христос. Напрасно Он собирал расточенная. Напрасно он трудился. Горе-духовник всё разрушил в одно мгновение. Но для неофита он Бог. И слушаться его надо беспрекословно. Способен ли какой-нибудь грех привести неофита в чувство покаяния? Личный опыт общения с людьми подобного рода показывает, что, даже впадая в откровенные, грубые грехи, такие, как блуд, человек с подобным устроением души каким-то непостижимым образом умудряется оставлять за собой право осуждать других и даже имеет самодвижную Иисусову молитву. Такой человек бодр и весел.

В первые же дни своего христианства он овладевает благочестивым слэнгом, вроде “Ангела за трапезой!”, или “Спаси Господи!”. Помнится, одна девушка за столом попросила у соседа: “Благословите чайник!”. Через много лет я услышал фразу, которая могла бы послужить ей прекрасным ответом: “Благословляется и освящается чайник сей!”.

Неофит влюблён в себя. Он обожает свою праведность. Ко всему прочему, он - пророк. Да, да, он знает волю Божью! Это святые смиряли свою плоть, чтобы проснулся дух, умаляли свою волю, чтобы познать волю Божью. Для неофита всё гораздо проще. Воля Божья - это то, что он делает. Он никогда не скажет: прости, я тебя сильно подвёл из-за своей невнимательности. Нет - это воля Божья была мне проспать, поэтому я не успел, поэтому я опоздал на деловое свидание, поэтому я ничем не могу тебе помочь. Человек, которого при этом оставили в беде, думает, что это Бог его оставил. Немало нужно веры, чтобы понять, что оставил тебя не Бог, а равнодушный неофит. Все другие для неофита (если они не батюшки) - существа низшего сорта. А если уж этот другой не христианин, то это вообще даже и не человек, а так, грязь. Вспоминается рассказ из Патерика о том, как однажды Макарий Великий с учеником шел по пустыне. Ученик опередил Макария, и ему повстречался жрец местного языческого капища с вязанкой хвороста на плечах. В голове у ученика было всё в полном порядке, и поэтому он обратился к жрецу соответственно: “Куда идёшь, бес?”, за что и был крепко избит. Когда подошедший Макарий учтиво поздоровался со жрецом, тот удивлённо спросил: “Почему ты, будучи христианином, приветствовал меня? Тут проходил до тебя один, тоже христианин. Так он стал ругаться, и я избил его до полусмерти”. “Я вижу, ты добрый человек, и добро трудишься, только не знаешь, для чего ты это делаешь” ответил Макарий Великий. После этих слов жрец крестился и стал христианином. В жизни, к сожалению, нам чаще попадаются ученики, а не Макарии.

Есть также известный анекдот про то, как человек, умерев, попадает в загробный мир и Ангел ведет его по коридору мимо многочисленных дверей, по ходу кратко объясняя: здесь, мол, католики, здесь лютеране, там баптисты. Наконец, дойдя до одной двери, он прикладывает ко рту палец и шепчет: “Тс-с-с! Здесь православные!”. “А почему шёпотом?” - спрашивает его человек. “Они думают, что они тут одни”. Можно спорить о богословских и прочих достоинствах и недостатках этого анекдота, но одно в нём подмечено точно - неофиты не видят и не хотят знать никого, кроме себя, любимых.

Когда человек очень хорошо умеет что-то делать, ему легко возгордиться. Даже когда человек просто много знает, он не всегда бывает свободен от греха превозношения. Но то и удивительно, что неофит просто поражает своей безграмотносью. Да и зачем что-то знать - батюшки и так скажут всё, что надо. Мы без нашего батюшки, как слепые котята - говорит неофит, и вполне этим доволен. Церковное Предание совершенно безразлично ему. Напротив, предания живо интересуют его. Как бы чудовищно ни звучали любые апокрифы, они всегда находят благодарного слушателя. Однажды меня угостили яблоком. Я сердечно поблагодарил и хотел обтереть его (оно было всё в песке), но меня удержали от этого кощунственного шага. Ты что, этого нельзя делать! Это же песочек с могилки такой-то святой! Честно говоря, не помню дальнейшую судьбу этого яблока: по-моему, я всё-таки его помыл. Кроме яблок с песком неофиты едят и более экзотические вещи. Цветы, которыми украшается храм в праздники, особенно цветы, украшающие Плащаницу, алтарь, чудотворные иконы, уносятся домой, сушатся и поедаются, либо в натуральном виде, либо завариваются наподобие чая. Честное слово, я ничего не придумываю!

Иногда на неофита снисходит вдохновение, и он начинает выдумывать собственные каноны. Незадолго до Преображения я услышал следующее: “А груши до Преображения не едят!” Меня всегда живо интересовал этот вопрос, и я спросил: “А персики едят?” Последовала небольшая пауза. “Едят” - неуверенно ответили мне. “Почему же груши не едят?” - добивался я. И тут я услышал гениальную по своей дикости фразу: “Груши - семечковые, а персики – косточковые”. Такое вот ботаническое богословие! Можно было бы продолжать ещё, но, наверное, не стоит. Смеяться над этим, право же, грешно. Как ни печально, весь этот маразм не является изобретением одних лишь мирян. Священство тоже внесло сюда свою лепту.

Как я уже говорил, неофит любит играть в послушание. Монашескими книгами о послушании завалены все церковные лотки. Разгорячённый своими быстрыми успехами в церковной жизни христианин желает возлететь “во области заочны”. Напитавшись подобной литературой, которую в прошлом в монастырях старец-духовник не каждому монаху давал, подвижник принимается устроять у себя собственный Афон. Наместник одного из монастырей, тогда игумен, отец N рассказывал, как однажды он заметил, что у молодых ребят-послушников от чтения "Добротолюбия" начала ехать крыша. И тогда он посоветовал им почитать что-нибудь другое. В тот день знакомя художница-полиграфист подарила ему свою последнюю работу: иллюстрации к Винни-Пуху. Вот, почитайте это. Ребята опешили. И до какого места читать? спросили они, думая, что это розыгрыш. До ловли Слонопотама. Этого вполне хватит. Средство оказалось верным - крыша встала на место. В данном случае послушание сыграло свою добрую роль. Но не всем везёт с духовниками. Думаю, что значительная часть той дичи, которую доводится слышать, исходит именно от дурных духовников. И не обязательно такому духовнику быть молодым.

К сожалению, ни длинная белая борода, ни длительность пребывания в Церкви не являются гарантом духовной безопасности. Но это - тема для особого разговора. Церковные болезни тяжелы. Люди, ими болеющие, доставляют много скорбей окружающим и в первую очередь своим домашним. Людям, далёким от Церкви, они затрудняют дорогу в неё. Человек, искренне интересующийся религиозной жизнью, увидев такого святошу, по нему сделает заключение о всей Церкви. Конечно, можно ему долго объяснять (это очень убедительно делает диакон Андрей Кураев) что, как нельзя судить о Музыке по попсовым шлягерам, а о Живописи по комиксам, так и о Христианстве мы должны судить по христианским святым, а не по первому попавшемуся прихожанину. Можно говорить ему о том, что история Церкви бывает красивой только в плохих книжках. Что в жизни всё гораздо сложнее. Или наоборот проще. Но бывают такие встречи с восторженными христианскими пионерами, раны от которых очень долго не заживают.

Один знакомый художник рассказывал, как в двенадцать лет неподалёку от своего дома он рисовал храм. Благочестивые бабушки сломали его этюдник и вытолкали взашей с церковного двора. В следующий раз мой друг зашёл в церковь лишь через пять лет - так велик был его страх. Но, слава Богу, страх прошёл. А сколько людей, столкнувшись с душевной чёрствостью (а то и откровенным хамством!) православных христиан, уходят к баптистам, иеговистам, богородичникам. Или же просто делают вывод, что христианство, да и вообще все религии одно мракобесие. Мне бы не хотелось, чтобы у читателя возникло подобное ощущение от моей статьи. Да, повторяю, церковные болезни тяжелы. Но, наверное, всем необходимо ими переболеть.

Я знаю один город, где благодаря тамошнему благочинному весьма здоровый духовный климат. Человек переносит неофитскую болезнь в весьма облегченном виде и быстро выздоравливает. Так вот, хорошо это или, плохо? Не думаю, что очень хорошо. Христианин там похож на антарктического пингвина, не имеющего иммунитета, так как в Антарктике отсутствуют вирусы. Что будет с этим человеком, когда он столкнётся с неофитством во всём его великолепии, а он с ним не может не столкнуться? Христианин, выращенный в тепличных условиях, неморозоустойчив. Важно пройти через неофитство, но не задержаться в нём.

Честертон даёт замечательное, прямо-таки святоотеческое определение праведника: праведник строг к себе и снисходителен к другим. В пору духовного младенчества нам не всегда удаётся это понять. И поэтому со стороны неофитство так малопривлекательно. Но всем нам необходимо переболеть им. И от этого никуда не деться. В прошлые века в каком-то смысле было проще. Церковное Предание, живое и действенное, ограждало человека от излишнего ригоризма. Восторженность, по большей части, не переходила в сектантство, а благочестие в изуверство. Но так уж сложилось в нашей трагической российской истории, что тонкая грибница Церковного Предания после революции была вырвана. Нити, чудом сохранившиеся, восстанавливаются очень медленно и с трудом. В последние годы в Церковь влился невиданный поток людей. С одной стороны это замечательно. Гонимая Церковь на наших глазах возрождается из руин. Но с другой - Церковь сильно разбавили. Каждый человек, входя в неё, привносит свои страсти, своё греховное, ещё не преображённое Благодатью видение мира. И когда у церковного тела, ослабленного коммунистической диктатурой, оказывается столько новых членов, ситуация напоминает медицинский случай. Если у организма ослаблен иммунитет, то в него легко проникает любой вирус.

Церковь мучительно болеет неофитством. Огромное количество не в меру у нас православных, как назвал их святитель Григорий Богослов, хозяйничают в Доме Божьем, как в своем. Но у нас есть нечто, укрепляющее нашу веру в то, что болезнь пройдёт: А Церкви почти в таком же положении, как моё тело: не видно никакой доброй надежды; дела непрестанно клонятся к худшему. Эти слова принадлежат святителю Василию Великому. То есть им более полутора тысяч лет. Да, болезнь тяжела. Да, тело корчится в конвульсиях. Но Христос сильнее наших грехов. И Он исцелит нас.

===================


Игумен Петр (Мещеринов)

О НЕОФИТСТВЕ

Что оно такое? Неофитство - это такое младенческое состояние, когда человек только входит в Церковь. В этом начальном периоде церковной жизни неофитство вполне законно и терпимо как болезни роста и детское восприятие мира у малышей, растущих и воспитывающихся. Беда начинается тогда, когда человек в неофитстве «застревает». Апостол Павел пишет: «Когда я был младенцем, то по-младенчески говорил, по-младенчески мыслил, по-младенчески рассуждал; а как стал мужем, то оставил младенческое» (1Кор. 13,11). Так вот, неофитство есть именно «неоставление младенческого». Представьте себе взрослых, бородатых дяденек или дородных тетенек, сидящих в песочнице, пускающих слюни, играющих в куклы и по-детски друг с другом общающихся.
Давайте разберем кратко это явление. В неофитстве есть, безусловно, положительный импульс. Неофит - человек, который познал если не Бога, то хотя бы то, что Он есть, и действует через Церковь. Следствием этого является горячая вера, ревность по вере, максимализм. Сами по себе эти качества замечательные - но в неофитстве они младенческие, они нуждаются в развитии, осмыслении, обогащении, корректировке, - окультуривании, я бы сказал, на что и должен быть направлен труд неофита и его духовника; если же нет этого взросления, человек «застревает», получаются следующие ошибки:
1. Неофит «разносит» загробное спасение и земное течение жизни. Норма нашей веры - что спасение начинается здесь, - не в смысле только трудов, а именно в религиозной жизни души. Душа уже здесь живет Богом, чая смерти как полного осуществления уже имеющейся жизни в Св. Духе, как рождения в полноценную жизнь вечную; и все труды предпринимаются, как мы уже сказали, в виду получения духовного плода уже здесь (Свт. Феофан: Богообщение, хоть в малой степени, должно обязательно быть именно сейчас). (По св. Отцам: залог спасения). Неофит под предлогом неправильно, максималистски понимаемой «грешности» и «недостоинства», земную эту часть духовной жизни умаляет; отсюда:
2. Стремление обрести «гарантию спасения» (не залог, как предощущение - залог ведь ничего не гарантирует, его можно и лишиться). Эта гарантия полагается в формах церковной жизни. Мы уже говорили, что форма в Церкви - лишь «обряжение» жизни Духа; нет Духа - бесполезны формы; неофит же к Духу «здесь» относится недоверчиво; поэтому он ищет опереться на устойчивые сложившиеся формы. Отсюда неумеренная «борьба за Православие», понимаемое как консервирование исторически сложившегося внешнего чина Церкви; отсюда - покривление отношения, я бы сказал, завышенное, магическое понимание правила. послушания, Иисусовой молитвы и прочих частных вещей. Неофит думает: вот вдамся в полное послушание - и точно спасусь, или - вот, буду неукоснительно соблюдать правило - и спасение гарантировано. Но гарантии спасения, так понимаемой, внешней, формальной - нет. Есть процесс жизни - сложный, болезненный, процесс личного, «под свою ответственность» стяжания Духа ;Святого, этого Единственного залога спасения - но не гарантии, типа «страхового полиса».
3. Неофиту очень свойственны две вещи: болезненное осуждение всех и вся, - ибо все мы, так или иначе, сталкиваемся с нарушениями внешних форм; вот эти нарушения вызывают крайнее осуждение. Ярче всего это качество неофита видно из его отношения к неправославным людям. Неофит уверен в их погибели, и даже часто злорадно желает ее всем, что проявляется, в частности, в построении высчитываемых конструкций типа: ага, пошли в Норд-Ост, нечестивцы, вместо того, чтобы молиться - вот вам; или: ага, теракт в Америке - так вам и надо, антихристы.
Неофит занимает крайне жесткую позицию в отношении всякого церковного разномыслия типа экуменизма, модернизма и проч., в то время как опыт свидетельствует, что нормой правильной христианской жизни является все большее со временем помягчение к носителям этих явлений, - разумеется, с трезвым пониманием их сути, и без того, чтобы ввергаться в них. Вторая вещь - полное отсутствие необходимейшего для спасения внутреннего расположения - смирения. Напомню вам, что смирение - это не то, когда тебя унижают или над тобою издеваются, а ты этому способствуешь или это попускаешь. Смирение - это религиозное чувство, когда Дух Святой приносит в душу мир и истину. Т.е. совершенно отчетливое чувство, осознание, кто я такой, каково мое место в мире. Смирение - это правда о себе, об отношениях с Богом, миром, другими людьми. С нашей стороны, смирение начинает стяжеваться нравственной в этом направлении деятельностью, в основе которой, в начале которой лежит осознание своей меры. т.е. когда человек всеми силами добивается, с помощью Божией, истинного осознания себя и всех своих отношений.
Неофит этого не имеет. Он с легкостью решает за Бога, кого Он спасет, кого нет; он скор на осуждение других людей, на суждение об их внутреннем состоянии, об их участи; он твердо знает, что правильно, а что неправильно в церковной жизни; и т.д.: и за всем этим он не видит себя. Неофит поэтому лишен и покаяния, - оно у него заменено самоугрызением, ложным самоуничижением, которое он считает смирением; все это сочетается с тяжестью неофита для всех его ближних. (Напомню в скобках, что покаяние - религиозное чувство и делание, в основе которого лежит то же смирение - т.е. правдивое видение себя, своей падшести, но и своей меры, своих отношений к Богу и миру. Если же человек себя не видит именно правдиво, с учетом всего - что есть как раз свойство смирения - то и покаяния у него нет, а есть лишь имитация. подмена его, кстати, губительно действующая на психическое здоровье).
4. Отсутствие смирения очень ясно видится из того, что когда неофитствующий читает св. отцов (а он только их и читает, потому что все иное, внешнее, вся культура, социум неофитом отвергаются как греховное, недуховное, неправославное), он «как свое» воспринимает с одной стороны высочайшую меру избранников Божиих - и думает: вот буду подвизаться и увижу Божественный Свет, - с другой стороны, по своей фундаментальности зависимости от внешнего, самое это подвизание - христианский подвиг полагает исключительно в копировании внешних и внутренних форм жизни этих св. отцов. Вообще, отношение неофитствующих к св. отцам заслуживает особенного внимания. Их любимый лозунг - «жизнь по св. отцам» (в скобках замечу, что все равно каждый живет, как ему хочется). Это значит, что мы настолько грешные и недостойные, настолько не можем сами помыслить или почувствовать ничего доброго, что должны всю нашу, и внешнюю, и внутреннюю жизнь выстроить именно по формам, имеющимся у св. отцов. Это именно строевой казарменный подход: все должны жить и мыслить только так и никак иначе.
Но давайте разберем, в чем тут неправость и какая мера должна быть в наших отношениях ко св. отцам. Во-первых, один из величайших св. отцов, Антоний Великий, говорит: «что бы ни делал ты, имей на это свидетельство в Св. Писании» (Дост. ск. §3), - но не в необъятном и, бывает, разноречивом корпусе писаний св. отцов. Св. Писание гораздо более свободно, чем регламентация жизни, запечатленная в монашеских аскетических писаниях. Например, Евангелие дает нам принцип: Трезвитесь, бодрствуйте… да не отягчаются сердца ваши объедением и пьянством и заботами житейскими. У св. отцов - почти чрезмерная мера поста, жестко регламентированная; ясно, что начатки смирения и здравый духовный смысл подскажут нам, что мы на себя ее не можем принять, мы ее не понесем, - в то время как найти свою меру трезвения, бодрствования (т.е. внимания к себе, молитвы), воздержания, каждый из нас может и должен.
Во-вторых: да, мы в самом деле грешные, немощные, падшие, недостойные существа. Это очень существенно и важно, забывать об этом нельзя. Осознание этого - основа необходимого для спасения покаяния, но главное не это, главное, что мы - члены Тела Христова, члены Церкви; главное, что Господь с нами и в нас; и ради этого мы боремся с нашими страстями, с грехом, очищаем наши сердца, - ради того, чтобы быть со Христом, спастись в Нем - не только в будущей жизни, но и уже сейчас, вот в этот момент, предпринимая все усилия через нравственный труд, покаяние, молитву. А Христос каждому из нас открывается лично, не в толпе, и не в строе, даже пусть и святоотеческом, и Дух Святой живет в Церкви и сейчас, и не только св. отцов, живших когда-то, но и всех нас вразумляет, просвещает, освящает, наставляет и помогает каждому из нас, ради того, чтобы быть в сердце человека, этого велящего, ради Себя же. - бороться со своими страстями, своим грехом, исправлять и строить свою жизнь - а не чью-то. Неофитствующая же идеология этот важный пункт в духовной жизни как-то не принимает, может быть из-за боязни личной свободы и ответственности, только в атмосфере которой и возможно Богообщение и нравственная христианская деятельность человека.
Излишне акцентированный, навязчивый, формальный подход к св. отцам-аскетам и непременной обязательности для нас воплощать в жизнь все их советы во всем объеме вступают в противоречие с тем фактом, что Дух Святой и сейчас живет и действует в Церкви, и что Христос не схему устроил из Церкви, а так ее удомостроил, чтобы Его спасение коснулось каждого человека в самых разных, внешних и внутренних ситуациях. Получается интересная вещь: оттолкнувшись от крайней нашей немощности, слабости, никуда-не-годности, - неофитствующие умаляют действие в Церкви Христовой Святого Духа, который-то Один только и может уврачевать, исцелить и спасти нас, немощных, а св. отцов эта точка зрения из наших действительных помощников, ходатаев, образцов жизни, педагогов и учителей превращает в каких-то оракулов, источников цитат, и вырывает пропасть между нами и ими.
Но какова же норма, как нам относиться к св. отцам? Ведь мы верим (собственно на чем и основывается авторитет св. отцов), что они люди духоносные, облагодатствованные в высокой степени; но часто то, что они советуют, не получается у нас, невозможно для нас, не по силам, и, будучи попробованным в исполнении, приносит не плод духовный, а уныние, упадок сил и разочарование.
Вот как решается эта коллизия: св. отцы писали каждый про себя, про свой путь к Богу, про свой опыт стяжания Святого Духа в своей жизненной ситуации. А нам нужно, внимательно изучая их творения, познавать - не формы внешние их жизни, а те принципы, которые облеклись в названные формы, те внутренние расположения, нравственные усилия их душ, которые позволили Духу Святому «прийти и вселитися в них», - и, оставаясь в рамках Св. Предания, и разумно прилагая к себе именно этот внутренний святоотеческий опыт, лично созидать свою жизнь во Христе, теми церковными и отеческими средствами, посредством которых, по слову прп. Серафима, мы успешнее получаем плод Св. Духа. Напомню еще раз, что есть общие для всех, необходимейшие вещи для этого - Св. Таинства, изучение и воплощение в жизнь Св. Писания, воздержание, доброделание, молитва, принятие догматического и нравственного учения Церкви, церковная дисциплина, - и есть очень широкая область индивидуального приложения к себе многочисленных, более частных норм, установлений, опыта подвижнической жизни, которыми так богата наша Церковь. И это не то, что мы износим суд на св. отцов, не презорство, а как раз именно элемент смирения - осознание своей меры - кто мы, а кто - св. отцы, - они гении духовной жизни, Бахи и Моцарты подвижничества; и нам не «по плечу» их жизнь, мы не понесем их подвигов, мы порой даже не понимаем, что они пишут -хотя думаем, что понимаем (обычно внешне, формально). Нужно разделять их высочайший опыт - потребовавший суровейшего подвижничества - и нашу меру, наши силы, наши возможности, наше устроение, - и восприняв святоотеческие принципы, икать именно свой уровень, свою меру христианской жизни.
Каковы последствия «застревания» в неофитстве? Их три:
1. Трагическое. Всем сердцем возжелав спасительных обетовании и не получив их, не вкусив их делом, потому что неофитские средства не привели к желаемой цели, -
человек терпит фиаско в вере и уходит из Церкви, считая ее, в результате всего
своего опыта внешней в ней жизни, в лучшем случае, человеческой ошибкой, в
худшем - сознательной обманщицей.
2. Погибельное следствие. Закоснение в неофитствовании и превращении в фарисея. Фарисейство - самое тяжелое, самое греховное состояние, какое только может быть в духовной жизни. Оно характеризуется тремя основными вещами - их мы все уже увидели в неофитстве:
а) боязнь свободы и ответственности, крайнее их нетерпение;
б) полагание Богоугождения во внешнем, - отсюда нечуствие к смыслу Христианства, неуважение и недоверие к человеку, гордость, самомнение, жестокость и прочее;
в) умаление действий Святого Духа, недоверие Ему - отсюда «узурпация прав» на Него, клерикализм, нехристианский, но очень распространенный гуруистски-лжемистический подход к духовничеству.
Господь, вспомним, как гневался на фарисеев, и назвал фарисейство хулою на Духа Святого. Упаси Бог нас от фарисейства. Лучше быть кем угодно, каким угодно грешником, только не фарисеем. Их, кстати, немало, это ведь «общечеловеческое» качество. Они внешне исправны, поэтому нередко попадают на начальственные должности - и горе подчиненным. Собственно, фарисеи всегда занимаются тем, что распинают Христа.
3. Наконец, нормальное следствие - это выздоровление через некий обязательный внутренний (а иногда внешний) кризис, через непременную, болезненную переоценку, скажем так, внешних ценностей.
Поэтому, если у вас приключится религиозный кризис - не пугайтесь. Это хорошо, значит мы выздоравливаем от неофитствования, глубоко в каждом из нас сидящего.

Источник:
http://www.reshma.com.ru/"

Церковь Христа, МЦХ http://reveal.ru
Постоянный адрес статьи: http://reveal.ru/article443.html